Борис Акунин
Инь и Ян
Белая версия
Действующие лица
Эраст Петрович Фандорин, чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе.
Маса, камердинер Фандорина.
Ян Казимирович Борецкий, недоучившийся студент.
Инга Станиславовна Борецкая, его кузина.
Казимир Иосифович Борецкий, отец Яна.
Станислав Иосифович Борецкий, отец Инги.
Лидия Анатольевна Борецкая, жена Станислава Иосифовича, мать Инги.
Роберт Андреевич Диксон, домашний врач.
Степан Степанович Слюньков, нотариус.
Фаддей Поликарпович, камердинер покойного хозяина усадьбы.
Аркаша, лакей.
Глаша, горничная.
Белый кролик
Действие происходит в 1882 году в подмосковной усадьбе покойного Сигизмунда Борецкого.
Первое действие
1. Влюбленные
Сцена разделена перегородкой, причем часть, что находится слева (она вдвое шире правой), закрыта занавесом, а правая часть открыта. Вдали погромыхивает приближающаяся гроза.
Справа из-за кулис выходит Инга, прижимая к груди белого кролика. За ней следом выходит Ян. Он в клеенчатом фартуке поверх студенческой тужурки.
Ян: Инга, отдай животное!
Инга: Как бы не так. Ты будешь мучить бедняжку. (Целует кролика.)
Ян: Такое у меня ремесло – мучить животных, чтоб избавить от мук человечество. Знаешь, сколько людей ежегодно умирает от столбняка?
Инга: Знаю, ты уже говорил. И я нисколько не сомневаюсь, что ты победишь эту свою столбнячную бациллу… Как ее…
Ян: Бацилла Николайера.
Инга: Победишь своего Николайера, спасешь человечество от столбняка, и тебе поставят памятник. Но в чем виноват этот пушистый, этот ушастый? (Снова целует кролика.) И чего стоит спасение человечества, если для этого пришлось замучить маленького кролика?
Ян: Это из Достоевского? Не по моей части. Я рационалист, а не моралист. Пожертвовать несколькими кроликами ради того, чтобы спасти тысячи людей – это рационально. Смотри. (Достает из кармана футляр, из него изрядного размера шприц.) Вот она, столбнячная бацилла. Эта коварная убийца проникает в кровь через пустяковую ранку и вызывает страшную, мучительную смерть. Я уверен, что антитоксин можно добыть из сыворотки крови иммунизированного кролика! Может быть, именно этот экземпляр даст мне ключ!
Хочет забрать кролика, Инга не выпускает, и они застывают в этом полуобъятьи.
Инга: …Ян, ты одержимый. Даже сюда привез клетку с кроликами. Это в дом покойника!
Ян: Здесь замечательное электрическое освещение, можно работать ночью. А дядя Сигизмунд тоже был в некотором роде ученый. Он не обидится.
Инга: Я знаю, он вызывал тебя незадолго до смерти. О чем вы говорили?
Ян: Расспрашивал о моих экспериментах.
Инга: Как это замечательно! Наверное, решил оставить тебе денег на исследования!
Ян: Если и так, что проку? Мне до совершеннолетия еще семь месяцев. Опекуном станет папаша, он денежки в два счета спустит, ты его знаешь. И дядя Сигизмунд это тоже знал. Нет уж, любимая племянница у него была ты, тебе все и достанется.
Инга: Мне не нужно богатства. Я просила дядю не унижать моей любви к нему, завещать какую-нибудь безделицу на добрую память – и только.
Ян: Душещипательные мерихлюндии. Черт, мне бы хоть тысячу рублей! Я бы снял настоящую лабораторию, купил швейцарское оборудование… Пойми ты, я в двух шагах от великого открытия! Если мне удастся… Ух, если мне удастся одолеть бациллу Николайера! Недоучившийся студент открыл противостолбнячный антитоксин! Представляешь?
Инга: Я верю в тебя, ты гений! Но ты как малый ребенок, ты без меня пропадешь. Мы обязательно поженимся. Пускай мои родители против, пускай церковь не позволяет венчать двоюродных – все равно, мы непременно будем вместе.
Ян (рассеянно): Да, ерунда. Мы уедем в Америку. Что нам церковь?
Инга: Нет, я хочу, чтобы все было по-настоящему. Держи свой «экземпляр» и пойдем. Все уже в гостиной, сейчас будут читать завещание. Идем же! Не то опоздаем!
Ян: Да пропади они пропадом со своим завещанием!
Инга: Глупый, ты ничего не понимаешь в практических делах. Твой антитоксин то ли добудется, то ли нет. А вот если дядюшка оставил состояние тебе, мы сможем обвенчаться и без бациллы. Папа сразу подобреет. Напишет архиепископу, и тот даст разрешение на брак.
Ян: Иди, коли тебе интересно. А мне противно зависеть от капризов богатого сумасброда. Да и на папашу моего драгоценного лишний раз любоваться неохота. (Кролику.) Пойдем-ка, лучше, брат, в наш чуланчик, поработаем.
Инга: Милый, ну пожалуйста… (Гладит его по щеке. Ян поправляет очки.) Идем! От этого зависит наше будущее.
Тянет его за собой. Ян неохотно идет, прижимая к груди кролика.
2. Онемели
Занавес открывается слева и закрывается справа. Видно гостиную. За окнами темно, время от времени полыхают зарницы. Вошедшие Ян и Инга застают немую сцену: все, кто находится в гостиной, застыли на месте.
Нотариус Степан Степанович Слюньков, лысый, с седым венчиком волос, стоит посередине комнаты, держит в руках листок – он единственный, кто не проявляет никаких чувств. Прочие окоченели от изумления, всяк по своему. Казимир Иосифович Борецкий (отец Яна) удручен и потрясен. Станислав Иосифович и Лидия Анатольевна Борецкие (родители Инги) не верят своему счастью. Доктор Диксон развел руками и вытаращил глаза. У дверей стоят слуги: Фаддей, Аркаша, Глаша. Фаддей неодобрительно качает головой. Аркаша разинул рот. Глаша испуганно прикрыла губки ладонью.
Ян и Инга тоже изумлены, переглядываются.
Ян: Это что еще за немая сцена?
Застывшие фигуры оживают.
Казимир Иосифович: Убит! Раздавлен пятою судьбы! Как червь! Ян, сын мой, мы погибли!
Лидия Анатольевна: Инга! Ангел мой! Это сон! Чудесный сон!
Станислав Иосифович (вытирая лоб платком): Уф, даже в жар кинуло! С одной стороны, это, конечно, обидно – так обойтись с родным братом, то есть, собственно, с обоими братьями… Но, с другой стороны, это его право.
Доктор Диксон: It's unbelievable… Прошу вас, sir… сударь, прочтите еще раз!
Лидия Анатольевна И Станислав Иосифович: Да-да, пожалуйста! Прочтите снова!
Казимир Иосифович: Вот именно, снова! Проклятье! Когда я трезв, ничего не соображаю… Какой, к чертову дедушке веер? Ян, где моя фляжечка? Отдай!
Ян: Когда уедем, не раньше. Кто клятву давал? Я только на этом условии с вами и поехал…
Казимир Иосифович: Изверг, отцеубийца! Один глоточек коньячку! Ведь гибель последней надежды!
Станислав Иосифович: Помолчи, Казимир! Читайте!
Слюньков (читает): «Сего тридцатого августа 1882 года, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я, Сигизмунд Иосифович Борецкий, в присутствии нотариуса Степана Степановича Слюнькова…» (кланяется и вскрикивает, хвата ясь за поясницу). Проклятая поясница! «…Слюнькова объявляю мою последнюю волю касательно принадлежащего мне…»
Лидия Анатольевна: Ах нет! Не нужно все. Только самый конец.
Станислав Иосифович: Да, последнее предложение.
Слюньков: Извольте. Вот: «…Все вышеперечисленное движимое и недвижимое имущество, равно как и вклады в „Русско-Азиатском банке“ и банке „Кредит Лионнэз“, завещаю моей племяннице Инге Станиславовне Борецкой…»
